Магомед Толбоев: «Враг Путина — мой враг!»

Eсть люди, чьи биoгрaфии нaстoлькo нaсыщeны сoбытиями, чтo, кaжeтся, иx xвaтилo бы нa цeлый дeсятoк человек. Таков сегодняшний собеседник главного редактора «Мира новостей» Николая Кружилина Магомед ТОЛБОЕВ. 

Герой Российской Федерации, заслуженный летчик-испытатель России, космонавт, почетный президент Международного авиационно-космического салона (МАКС) — далеко не полный перечень званий и наград этого удивительного человека.

- Как мальчик из горного дагестанского села решил стать военным летчиком?

- Родился я в селе Согратль Гунибского района — 2,6 тыс. метров над уровнем моря. Если двигаться по прямой, то в 2 км от нашего села, через ущелье, другое село. Называется Мегеб. Это родина Магомеда Гаджиева, знаменитого подводника, Героя Советского Союза. Он героически погиб в мае 1942 г. Казалось бы, где горы, а где моря?

Наверное, это у нас, аварцев, в крови — воевать. Как говорится, генетика. Что касается интереса к технике, то он у меня пробудился в раннем детстве. Помню, в 1961 г. к нам прилетел Ан-2. Начинались полеты на местной воздушной линии. От нашего села надо было до самолета 3 км бежать. Но я, десятилетний пацан, побежал — так хотелось взглянуть на это чудо техники.

Окончив школу, написал заявление в военкомат. Прошел медкомиссию сначала в райцентре, потом — в Махачкале. Нас, желающих поступить в Ейское высшее военное авиационное училище, было 64 человека. Приняли же меня одного. Абитуриентов было 1862 человека, приняли 225. Окончили училище 126 человек, в том числе и я.

- Это же не единственный вуз, который вы окончили?

- Еще учился в МАИ, Школе летчиков-испытателей Министерства авиационной промышленности СССР, прошел подготовку в Центре подготовки космонавтов, окончил аспирантуру Российского университета дружбы народов. Я кандидат технических и доктор исторических наук.

- Впечатляющий список!

- Люблю учиться. Много читаю и даже немного сам пишу. Писать начал с шестого класса, меня даже в районной газете печатали. Сейчас тоже пишу. Из Жуковского в Москву еду 1,5 часа, обратно — столько же. Под стук колес творчеством занимаюсь.

- Что пишете?

- Рассказы, сказки, притчи. Их можно прочитать на моем персональном сайте tolboev.com.

- Работе летчика-испытателя предшествовала военная служба, причем, насколько я знаю, и за рубежом.

- Мне пришлось послужить в том числе в Группе советских войск в Германии и в Анголе. В 1977 г. меня направили на летно-испытательную работу, я уволился в запас в звании капитана. Через четыре года поступил на работу в Летно-испытательный институт имени М.М. Громова в г. Жуковском.

- Есть самолеты, на которых вы не летали?

- Есть, правда их немного. Летал я действительно на очень многих гражданских и военных самолетах — на Илах, Яках, МиГах, Су, Ту и т.д.

- Наверное, попадали в экстремальные ситуации, жизнью рисковали…

- Рисковать жизнью летчик-испытатель должен, чтобы потом не погибали другие люди. Он должен быть готов ко всему с момента руления по взлетной полосе до момента заруливания на стоянку. Кто внутренне не готов, тот погибает немедленно. У меня было 17 катастроф и аварий, но я, как видите, остался жив. Совершил две аварийные посадки самолетов с неработающими двигателями.

- Даже в 1990 г. посадили Су-27 без хвостового оперения.

- Мне поставили задачу — разогнать, или, как говорят летчики, дожать истребитель Су-27 до предельной скорости (1500 км/ч) на высоте 200 метров. Сначала все шло штатно, но через несколько секунд на скорости 1270 км/ч раздался мощнейший удар в хвосте самолета, похожий на взрыв. Инстинктивно ушел наверх — с 200 м. на высоту 6 км.

Огляделся, ничего не смог понять. Принял решение садиться, прекрасно понимая, что в любую секунду может произойти все что угодно. Но приземлился благополучно. Осмотр показал, что у самолета разрушено хвостовое оперение. Мне повезло — был на волосок от гибели.

- А эпизод с катапультированием из неуправляемого самолета?

- Это было в 1976 г. Мне удалось катапультироваться из учебного МиГ-15 УТИ, потерявшего управляемость. Остался жив, но получил серьезную травму — у меня был компрессионный перелом позвоночника.

Тогда летчики после катапультирования, как правило, становились инвалидами из-за несовершенства катапультных кресел. Но потом были созданы другие — К-36ДМ. Они позволили проводить мягкое катапультирование. Эти катапультные кресла по праву считаются одними из самых лучших в мире. Чтобы не быть голословным, скажу, что они спасли жизни около 900 летчиков. Это примерно 40 авиаполков!

- Думаю, переломов и прочих травм у вас хватало…

- Как-то летел на истребителе-бомбардировщике Су-7Б. Случилась неполадка — самолет упал на взлете на колхозное поле. Я тогда отделался переломом носа и ущемлением дисков позвоночника.

А еще впоследствии у меня был перелом, как говорят медики, тела позвонка. В общем, серьезных травм действительно хватало. Что касается моего многострадального позвоночника, мне его после очередного перелома восстановил в НИИ нейрохирургии имени академика Н.Н. Бурденко выдающийся врач, впоследствии Герой Труда России Александр Коновалов. Я ему по гроб жизни благодарен буду.

- Вы имеете прямое отношение к кораблю «Буран». Расскажите об участии в этой программе.

- «Буран» совершил полет 15 ноября 1988 г. А в 1984-м меня назначили космонавтом-испытателем «Бурана». Свой первый и единственный полет корабль выполнил в автоматическом режиме, но планировалось, что следующие полеты будут проходить с экипажами на борту. Я должен был войти в состав третьего по счету экипажа.

В тот день, когда «Буран» возвращался из орбитального космического полета, я пилотировал самолет МиГ-25 с аппаратурой оптико-телевизионного наблюдения. Моей задачей было зафиксировать внешний вид «Бурана» и передать эту информацию в ЦУП. Если бы вдруг корабль погиб, информация о его состоянии осталась бы.

По-видимому, «Бурану» крепко досталось — я увидел большую дыру на его крыле. Да и условия посадки оказались неблагополучными, была большая облачность, но все, слава богу, закончилось нормально. Мне очень жаль, что программа «Энергия — Буран» была закрыта.

Кстати, после закрытия этой программы умерла мечта о полетах на Марс.

- Как вы оцениваете состояние современной российской авиации?

- Состояние военной авиации отличное, в секторе гражданских грузоперевозок дела тоже обстоят благополучно, потому что Ил-76 — прекрасный самолет. А что касается пассажирской авиации…

Первый удар по ней нанесли маршал Шапошников и бизнесмен Березовский. Эта «ударная двойка» уговорила Ельцина подписать указ о беспошлинном ввозе на российский рынок иностранных самолетов. И до сих пор их ввозят с нулевой пошлиной.

Беспошлинный ввоз зарубежной авиатехники привел к тому, что пассажирское самолетостроение встало. Ни одного советского самолета мы сегодня для гражданской авиации не производим.

- Зато есть российские, например «Сухой Суперджет».

 — Это афера ХХI века. 80% комплектующих — иностранного производства. Двигатель — французский. Они в любой момент могут сказать: «Все, двигателей вам больше не дадим». И производство встанет.

- Зачем же нужен такой самолет?

- Похоже на то, что это операция, раскрученная зарубежными спецслужбами. Вытащили у нас деньги, которые должны были пойти на производство собственных самолетов.

- Но ведь мы все-таки их производим. Например, недавно первый полет совершил среднемагистральный МС-21, построенный на Иркутском авиазаводе.

- МС-21 — стопроцентно отечественный самолет. Эта машина класса Ту-154, она отвечает всем требованиям ИКАО. Уверен, с этого самолета начнется возрождение отечественного авиастроения.

- Насколько я знаю, программу создания МС-21 поддержал Владимир Путин.

- Без президента России этого самолета вообще бы не было. Путин очень многое сделал для развития нашей авиации. Он, например, поставил задачу — в военной авиации все должно быть наше, российское, — и абсолютно правильно сделал.

Сам президент летает не на каком-нибудь боинге, а на российском Ил-96-300ПУ (ПУ означает «пункт управления»). Президент России и должен летать на отечественном лайнере. Это его честь и достоинство! Президент России — мой кумир. Я, как историк, скажу, что по масштабу эта личность сравнима с Петром I. Враг Путина — мой враг!

- Вас, наверное, объединяет еще и любовь к спорту.

- Президент занимается дзюдо, я — вольной борьбой, был чемпионом района в Дагестане. Кроме борьбы люблю волейбол, ну и, естественно, пилотаж. Хотите вместе полетаем как-нибудь.

- Спасибо! Обдумаю ваше предложение.

 Фото PHOTOXPRESS/А. Кошелев,

с сайта tolboev.com